Горно-лесная зона Башкирии в первой половине текущего столетия оставалась одним из немногих мест в стране, где медоносные пчелы еще находились в естественных условиях обитания, чему способствовали богатая медоносная растительность, слабая сеть дорог, незначительная лесоэксплуатация и длительное сохранение местным населением традиционного жизненного уклада.
Экспедиция Академии наук СССР 1928— 1929 гг., руководимая профессором МГУ Г.А.Кожевниковым, установила, что ядро чистокровных башкирских бортевых («доисторических») пчел расположено вблизи деревень Галиакберово, Гадельгареево, Мунасыпово, Старосубхангулово нынешнего Бурзянского административного района. Отмечалось, что пчелы из других мест сюда не завозились. В своей работе «Естественная история пчелы» (1931) известный зоолог писал, что башкирская бортевая пчела сохранилась в чистоте, благополучно выдержав в течение тысячелетий жестокую борьбу за существование, и представляет поэтому величайшую драгоценность с точки зрения генетики и селекции.
Г. А. Кожевников впервые поставил вопрос об охране бортевых пчел. В 1948 г. Главохотой РСФСР были проведены изыскания места под первый в СССР «пчелиный» заповедник, но последовавшая затем кампания сокращения особо охраняемых территорий еще на десять лет отодвинула проблему сохранения широко известной к тому времени бурзянки. В 1958 г. на 27,0 тыс. га западной части Бурзянского района, в зоне хорошо сохранившегося бортевого пчеловодства, был создан Прибельский филиал Башкирского государственного заповедника. При определении его границ ведущим был принцип — нанести минимальный ущерб сельскому хозяйству, ^ поэтому независимо от наличия бортей периферийные кварталы с крупными сенокосными полянами в организуемый заповедный участок не вошли. Однако и это обстоятельство не помешало в 1962 г. сократить особо охраняемую территорию до 22,5 тыс. га. В 1986 г. Прибельский филиал без изменения границ был преобразован в самостоятельный заповедник «Шульган-Таш» Главохоты РСФСР. С 1988 г. он подчинен Госкомприроде РСФСР. Положением, утвержденным Главохотой в августе 1987 г., этому природоохранному учреждению в числе прочих ставятся задачи «сохранения генофонда, комплексного изучения и селекционного улучшения среднерусской пчелы бурзянской популяции, популяризации знаний по ее биологии и охране».
Сейчас, анализируя 30-летнюю историю охраны и изучения бортевых пчел, приходится ставить вопрос так: реально ли сохранение их генофонда в конкретных условиях одного заповедника и что еще не поздно сделать?
В последние полвека даже в нашем медвежьем бурзянском углу бортевое пчеловодство перестало быть заметным элементом хозяйства. Если в 1960 г. в Бурзянском районе (около 400 тыс. га) бортничеством занималось около сотни людей при нормальной возрастной структуре, то сейчас их три-четыре десятка, в массе своей пожилого возраста, и почти половина из них — штатные бортевики заповедника. Веками складывавшиеся традиции родового права на пчел и их жилища в лесу утрачиваются. На смену им нередко приходят сознание вседозволенности и идеология рвачества. Треть заселенных бор гей индивидуальных владельцев за пределами заповедника разоряется чаще всего охотниками за куницей, пастухами и во время сенокоса. Пчелы в естественных дуплах деревьев («дички»), всегда выполнявшие роль своеобразных рассадников, зачастую переносятся домой или уничтожаются. Реальной правовой охраны бортевая пчела за пределами заповедника не имеет.
Упадок бортевого пчеловодства на Южном Урале начался в 18 веке вместе с бурным развитием горных заводов. Последний удар нанесла концентрация населения в крупных деревнях. В этом случае дальние бортевые урочища забрасывались, а пчелы стали содержаться на пасеках с рамочными ульями, что само по себе уже привело к менее рациональному использованию угодий, распространению болезней и т. д.
В начале века на территории района только в бортях в благоприятные годы могло обитать до нескольких тысяч пчелиных семей. Перед войной действовали колодные пасеки колхозов и работали колхозные бортевики. В последние годы на личных и общественных пасеках Бурзянского района содержится 2—2,5 тыс. семей в рамочных ульях, а заселенных бортей и колод в десять раз меньше. С учетом «дичков» численность их в дуплах не превышает 500. Сложившаяся веками естественная выбраковка худшего материала перестает действовать.
По мере прокладки дорог и с ростом образованности пчеловодов возникла новая, самая страшная, но пока слабо принимаемая во внимание проблема — засорение генофонда. Если раньше из Бурзянского района пчелы редко, но вывозились для опытной работы, то с 60-х годов такие перевозки участились: то для восстановления погибшей или организации новой пасеки, то чрезмерно начитанный специалист находит на стороне семью или матку для домашних опытов, то любитель из Челябинской области пробирается к бурзянским липнякам. Ввозятся, как правило, помеси,они оставляют потомство. Ежегодный приток материала сомнительной генетической чистоты пока не превышает 1 % от общей численности семей, однако тревожные симптомы уже налицо. Даже в бортях и на пасеках заповедника отмечаются метизированные пчелы. В 1986 г. впервые выявлена семья с кубитальным индексом 48 %. Экстерьерные признаки, излучавшиеся на массовом материале в 1982—1986 гг., характеризуются сравнительно низкой изменчивостью, что свидетельствует о генетической однородности материала (ж. «Пчеловодство» № 10, 1987). Экстерьер по всем 538 пробам пчел заповедника полностью соответствует требованиям «Инструкции по бонитировке пчелиных семей (1983)», за исключением кубитального индекса: в 27— 40 % семей он ниже 58 %. Аналогичная картина «выскакивания» показателя кубитального индекса получена Р. И. Газизовым (1987) по образцам пчел с севера Башкирии, хотя, возможно, она связана с не обоснованно жесткими рамками упомянутой инструкции. В целом метизация бурзянских пчел выражена пока слабо, но она прогрессирует, не имея серьезных преград.
Экспедиция Академии наук СССР 1928— 1929 гг., руководимая профессором МГУ Г.А.Кожевниковым, установила, что ядро чистокровных башкирских бортевых («доисторических») пчел расположено вблизи деревень Галиакберово, Гадельгареево, Мунасыпово, Старосубхангулово нынешнего Бурзянского административного района. Отмечалось, что пчелы из других мест сюда не завозились. В своей работе «Естественная история пчелы» (1931) известный зоолог писал, что башкирская бортевая пчела сохранилась в чистоте, благополучно выдержав в течение тысячелетий жестокую борьбу за существование, и представляет поэтому величайшую драгоценность с точки зрения генетики и селекции.
Г. А. Кожевников впервые поставил вопрос об охране бортевых пчел. В 1948 г. Главохотой РСФСР были проведены изыскания места под первый в СССР «пчелиный» заповедник, но последовавшая затем кампания сокращения особо охраняемых территорий еще на десять лет отодвинула проблему сохранения широко известной к тому времени бурзянки. В 1958 г. на 27,0 тыс. га западной части Бурзянского района, в зоне хорошо сохранившегося бортевого пчеловодства, был создан Прибельский филиал Башкирского государственного заповедника. При определении его границ ведущим был принцип — нанести минимальный ущерб сельскому хозяйству, ^ поэтому независимо от наличия бортей периферийные кварталы с крупными сенокосными полянами в организуемый заповедный участок не вошли. Однако и это обстоятельство не помешало в 1962 г. сократить особо охраняемую территорию до 22,5 тыс. га. В 1986 г. Прибельский филиал без изменения границ был преобразован в самостоятельный заповедник «Шульган-Таш» Главохоты РСФСР. С 1988 г. он подчинен Госкомприроде РСФСР. Положением, утвержденным Главохотой в августе 1987 г., этому природоохранному учреждению в числе прочих ставятся задачи «сохранения генофонда, комплексного изучения и селекционного улучшения среднерусской пчелы бурзянской популяции, популяризации знаний по ее биологии и охране».
Сейчас, анализируя 30-летнюю историю охраны и изучения бортевых пчел, приходится ставить вопрос так: реально ли сохранение их генофонда в конкретных условиях одного заповедника и что еще не поздно сделать?
В последние полвека даже в нашем медвежьем бурзянском углу бортевое пчеловодство перестало быть заметным элементом хозяйства. Если в 1960 г. в Бурзянском районе (около 400 тыс. га) бортничеством занималось около сотни людей при нормальной возрастной структуре, то сейчас их три-четыре десятка, в массе своей пожилого возраста, и почти половина из них — штатные бортевики заповедника. Веками складывавшиеся традиции родового права на пчел и их жилища в лесу утрачиваются. На смену им нередко приходят сознание вседозволенности и идеология рвачества. Треть заселенных бор гей индивидуальных владельцев за пределами заповедника разоряется чаще всего охотниками за куницей, пастухами и во время сенокоса. Пчелы в естественных дуплах деревьев («дички»), всегда выполнявшие роль своеобразных рассадников, зачастую переносятся домой или уничтожаются. Реальной правовой охраны бортевая пчела за пределами заповедника не имеет.
Упадок бортевого пчеловодства на Южном Урале начался в 18 веке вместе с бурным развитием горных заводов. Последний удар нанесла концентрация населения в крупных деревнях. В этом случае дальние бортевые урочища забрасывались, а пчелы стали содержаться на пасеках с рамочными ульями, что само по себе уже привело к менее рациональному использованию угодий, распространению болезней и т. д.
В начале века на территории района только в бортях в благоприятные годы могло обитать до нескольких тысяч пчелиных семей. Перед войной действовали колодные пасеки колхозов и работали колхозные бортевики. В последние годы на личных и общественных пасеках Бурзянского района содержится 2—2,5 тыс. семей в рамочных ульях, а заселенных бортей и колод в десять раз меньше. С учетом «дичков» численность их в дуплах не превышает 500. Сложившаяся веками естественная выбраковка худшего материала перестает действовать.
По мере прокладки дорог и с ростом образованности пчеловодов возникла новая, самая страшная, но пока слабо принимаемая во внимание проблема — засорение генофонда. Если раньше из Бурзянского района пчелы редко, но вывозились для опытной работы, то с 60-х годов такие перевозки участились: то для восстановления погибшей или организации новой пасеки, то чрезмерно начитанный специалист находит на стороне семью или матку для домашних опытов, то любитель из Челябинской области пробирается к бурзянским липнякам. Ввозятся, как правило, помеси,они оставляют потомство. Ежегодный приток материала сомнительной генетической чистоты пока не превышает 1 % от общей численности семей, однако тревожные симптомы уже налицо. Даже в бортях и на пасеках заповедника отмечаются метизированные пчелы. В 1986 г. впервые выявлена семья с кубитальным индексом 48 %. Экстерьерные признаки, излучавшиеся на массовом материале в 1982—1986 гг., характеризуются сравнительно низкой изменчивостью, что свидетельствует о генетической однородности материала (ж. «Пчеловодство» № 10, 1987). Экстерьер по всем 538 пробам пчел заповедника полностью соответствует требованиям «Инструкции по бонитировке пчелиных семей (1983)», за исключением кубитального индекса: в 27— 40 % семей он ниже 58 %. Аналогичная картина «выскакивания» показателя кубитального индекса получена Р. И. Газизовым (1987) по образцам пчел с севера Башкирии, хотя, возможно, она связана с не обоснованно жесткими рамками упомянутой инструкции. В целом метизация бурзянских пчел выражена пока слабо, но она прогрессирует, не имея серьезных преград.
